ПОКА ПАДАЛА ЗВЕЗДА

Во избежание…

— Света, а кому это был памятник? — шаркнув ботинком по каменной глыбе, спросил Сергей.

— Разве не видно! — с усмешкой ответила Светлана.

— Не очень…

У памятника отсутствовала голова, а само «тело», изъеденное трещинами, покоилось под слоем коричневой пыли, которая была здесь повсюду: под ногами, на чудом сохранившихся оконных стеклах, снаружи и внутри, она питалась городом, и город становился пылью. Сколько мест они уже посетили, сплавляясь на своем катерке? Таких же, как это — безлюдных, неживых, с уходящей в века историей, но в итоге самих ставших ею. Они не отличались друг от друга: деревни — бурьян и кирпич русских печей, города — пыль, гнутая арматура и обвалившаяся штукатурка лестничных пролетов.

— Смотри! Это — асфальт. — Светлана отыскала в траве черный камушек. — То место, где мы сейчас находимся — городская площадь, а на площадях было принято ставить памятники Ленину.

— Этот Ленин… он был писателем?

— Глупенький ты, Сережка! Сзади тебя — центральная улица, спорим, — тоже его имени, можешь до того дома добежать и посмотреть табличку; здание перед нами — местное управление, с размахом построено, для себя.

— Света, а может, внутри есть книги?

— Не смеши! Там даже мебели, наверно, нет, жители располагали временем, чтоб, уходя, забрать нужное. Брошенное вывезли мародеры.

— Может все-таки посмотрим? А?

— Если хочешь — пробуй, только не вздумай ходить по лестницам.

— Я лучше с тобой.

— Ой, Сережка, какой же ты трус!..

Они были в пути почти неделю. Больная река, мертвые селения по оба борта, и — ни души. Неужели так — до Астрахани? Остов баржи у берега, волны, блики, тощие перепуганные чайки… Солнце — пятно над горизонтом — тщилось раскрасить мир, уже не нуждающийся в красках, — прошлое, жгущее настоящим.

Они старались не заходить в многоэтажки — бесхозные строения лишились прочности, а по улицам часто бегали собаки, не решаясь приблизиться. Светлана сказала, что собаки живут в подвалах и охотятся на крыс. Крыс они не видели. На прошлой стоянке Сергей нашел под магазинным прилавком банку тушенки, вскрыл ее ножом и поставил у входа — для собак. Светлана рассмеялась, достала из рюкзака пластиковую тарелку, разместила рядом и плеснула воды из своей фляжки — во имя жизни.

Стемнело. Они сидели у костра, разведенного из стульев и ставшего трухой дивана, вынесенного из квартиры с желтыми обоями. Тишина менялась. Ночь стала наполняться звуками: шепотом реки, трелями насекомых, монотонным завыванием ветра. И эти звуки тоже были тишиной. Вверху небо на полотне своем то и дело чертило яркие тоненькие полоски. Август. Уже август. Полоски исчезали, едва появившись, и трудно было угадать, в каком месте загорятся снова.

Светлана придвинулась к Сергею, произнеся в сторону, словно бы для никого: «И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои…»

— Откуда?.. — робко спросил Сергей.

— Помолчи…

И он послушно замолчал. Потом улыбнулся:

— Света, я успел загадать желание — пока падала звезда.

Она вздохнула и положила голову ему на плечо.

— Сережа, мне кажется, я знаю, какое.

— Знаешь…